Алексей Ботян: Родина одна

Фото: Мария Ракова

Хмурый весенний день. Мы поднимаемся в одну из девятиэтажек в спальном районе Москвы. Дверь открывает приветливая женщина, а следом за ней выходит и сам Алексей Николаевич. Встречает гостей добродушной улыбкой, и как-то моментально забываешь, что перед тобой легенда, когда-то наводившая страх на противника. Легкий, светлый, очень простой… Неловкость первых минут проходит, «Майор Вихрь» говорит, а ты словно погружаешься в те времена – столь близкие для старшего поколения, но такие далекие... Ясный взгляд и светлая память «партизана Алеши» достают из времени яркие и поучительные эпизоды истории нашей страны. В последнее время мы много говорим о патриотизме, но никто не знает, что с ним делать. И только слушая историю ветерана войны, Героя России, знаменитого разведчика, начинаешь понимать глубокий смысл этого слова.

Алексей Николаевич, вы родились 10 февраля 1917 года и недавно отметили свой 100 летний юбилей. Мало кому из людей доводится праздновать такую дату. Но вашей энергии можно только позавидовать! Как удается пребывать в добром здравии и хорошем расположении духа?

– Секрета-то никакого нет. Не сидеть на месте, все время делом себя занимать. И не переедать. К врачам всю жизнь обращаюсь только в самых крайних случаях. А еще я никогда не употреблял алкоголя, так чтобы хоть немного опьянеть. Всегда оставался трезвым, даже если в компаниях много выпивали.

А вообще, многое идет из детства. Детство мое прошло в деревне, а это очень много значит. Жили небогато, но не голодали – молоко всегда было, хлеб черный, масло, яички, все свое. Было две коровы, лошадь своя, куры, гуси. Скотина – это же начальство крестьянское! Я с 14 лет работал, сестры помогали матери, а я отцу. И зимой, и летом – все детство прошло в труде. Городские ребята гуляли, а мне приходилось…

Расскажите, как вы, паренек из простой белорусской семьи, начали воевать во Вторую мировую унтер-офицером польской армии, а закончили советским разведчиком?

– Очень просто. В 1921 году территория Западной Белоруссии и наша деревня Чертовичи Воложинского района Минской области вошла в состав Польши. Белорусских школ поблизости не было – учили только на польском языке. Так я до 4 класса отучился в деревне, потом уехал в город, закончил семилетку и гимназию. По-польски, как вы понимаете, выучился говорить хорошо. Да и отец кроме польского безукоризненно владел немецким, испанским и мне всегда говорил: надо учиться. Я и учился бы дальше, но в 1939 году меня призвали в польскую армию. Служил в городе Вильно, в зенитной артиллерии. А через несколько месяцев началась война, в которой я участвовал с самых первых дней.

У нас на вооружении была зенитная артиллерия последнего образца, а я был наводчиком и очень хорошо попадал в цель. Вообще, к началу войны был уже неплохо подготовлен. Когда в 1939 году восточные районы Польши заняли советские войска, мы без проблем сдались советской армии – решили не уходить в Румынию.

Советские самолеты бросали листовки, но мы итак видели, что это не немцы и не стреляли по ним. Лично я ни одного выстрела не сделал. А вот немцев бы сразу сбили. Нас интернировали и отправили в Белоруссию. При интернировании мы с земляком сошли с поезда и добрались до родной деревни самостоятельно.

Поскольку отец дал мне хорошее образование, я смог преподавать в начальных классах школы. Но для того, чтобы стать учителем старших классов знаний было недостаточно, поэтому записался на переподготовку. Вступил в комсомол. Так и стал гражданином СССР. После окончания курсов меня назначили руководить начальной школой. Но я уже, сам того не зная, попал в поле зрения советской разведки.

Однажды вызывают меня в Минск на собеседование в НКВД. Спрашивают, почему я, белорус, воевал в польской армии. Этот факт в целом был негативный. Но я ответил прямо, что просто выполнял свой солдатский долг. Тогда велели возвращаться к работе, но в мае 1941-го снова вызвали в Минск, а оттуда уже в Москву, в высшую школу КГБ. У меня были хорошие физические данные, я был очень быстрый, мог даже догнать зайца и поймать руками. Как-то изловил трех зайцев, но потом отпустил. Да и голова работала неплохо…

В Москве и застала меня война. Сначала шла у нас оперативная подготовка в разведшколе. Потом на стадионе Динамо была организована Отдельная мотострелковая бригада особого назначения, подчинявшуюся четвёртому управлению НКВД СССР  – ОМСБОН. В ее составе я участвовал в защите и обороне Москвы, а в дальнейшем уже действовал в глубоком тылу врага, в западных районах Украины и Белоруссии.

У нас были очень хорошие командиры. Готовили нас на совесть. Утром, когда встаешь, – обязательно пробежка не меньше 5 км. С препятствиями, с нагрузкой по 16-18 кг. Постоянно тренировались, так что у меня была отличная физическая подготовка.

Потом, когда отбили Москву, были созданы оперативные диверсионно-разведывательные группы для работы в тылу противника. Цели были такие: дезорганизация тыловых учреждений, уничтожение или временное выведение из строя важнейших промышленных предприятий, военных объектов, транспорта, связи, сбор информации о противнике. Я попал в одну из таких групп. Учили нас и как искать и вербовать людей, которые бы смогли помочь в выполнении оперативного задания на чужой территории.

В 1942 году нас направили в глубокий тыл врага в западные районы Украины и Белоруссии. Действовать пришлось там как и самостоятельно, и в составе крупных партизанских отрядов.А надо сказать, что как только началась война, в Белоруссии сразу были созданы очаги сопротивления, первые секретари обкома партии, по сути дела, стали командирами, организовали подполье. А вот в Западной Украине все было иначе, немцев встречали хлебом и солью. Но на стыке Белоруссии и Украины, в Житомирской области мы все-таки находили честных людей.

Именно тогда в городе Овруч вам и удалось блестяще организовать операцию по уничтожению немецкого гебитскомиссариата?

Да, в Овруче Житомирской области у меня довольно хорошие оперативные результаты были. Когда немцы оккупировали город, они организовали там областной комиссариат. Первое время мы ходили на железную дорогу. Я в железнодорожной форме, со мной три-четыре помощника из местных. Они звали меня «Алексейка кореш». Мы ходили на станцию, узнавали, какой поезд пойдет, что повезет – технику или еще что. В зависимости от этого делали подрыв. Потом я людей своих отправлял обратно на базу. Но немцы тоже не дураки: перед поездом стали пускать два вагона с песком, чтобы защитить состав от взрыва. Ну, и мы приспособились, удлинили шнур и делали подрыв под паровозом.

Кроме того, мы продолжали подбирать верных людей из числа местных. Некоторые из них у нас очень хорошо себя проявили при выполнении заданий. Мы работали в основном ночью, поскольку действовал приказ: если незнакомого человека увидят местные жители, то должны обязательно сообщать в полицию.

Что касается операции в Овруче, там была казарма, где располагалась городская администрация. Нашли человека, Григория Дьяченко, он был нашим бывшим старшиной. У него дневали в близлежащей деревушке, выспрашивали, как к кому люди относятся, кто с немцами работает, на кого можно положиться и т. д. Он и рассказал, что у него в Овруче есть давний знакомый, Каплюк Яков Захарович, который работает в немецкой администрации, к нему приходит много немецких офицеров. Я попросил нас познакомить. У нас с Каплюком установились доверительные отношения.

Вот однажды Яков Захарович Каплюк сообщает нам, что приехала большая группа немецких офицеров – инспекция из Германии. А до этого я привез ему взрывчатку, он эту казарму потихоньку заминировал. Был подключен часовой механизм, то есть взрыв должен был произойти моментально. Я ему говорю: давай семью переправляй в лагерь, заводи этот будильник на 11 часов и тоже уходи. В результате этой операции 9 сентября 1943 года было уничтожено 80 гитлеровских офицеров.

Самой значимой в вашей военной биографии стала операция по спасению Кракова. Если бы не «партизан Алеша», красивейший древний город, которым так гордятся поляки, был бы стерт с лица земли… Именно этот эпизод показан в фильме о знаменитом Майоре Вихре. Как это было? Кто вам помогал?

Да, в Польшу наша группа свершила переход в мае 1944-го, чтобы организовать разведку расположения и передвижения противника в районе Кракова. Я прекрасно владел польским языком, знал культуру и обычаи поляков, поэтому мне было легко. Там тоже нашел людей, которые стали помогать. Были боевые операции, иногда довольно дерзкие. Например, совместно с подразделениями Армии Людовой мы захватили города Илжа, где из тюрьмы освободили арестованных польских патриотов, захватили большое количество оружия и снаряжения.

Моей группе удалось обосноваться в районе Кракова, где мы развернули большую разведывательную и диверсионную работу. Изначально задача состояла в другом. Требовалось обеспечить беспрепятственное наступление Красной Армии. Каждый день на немцев нападали, устраивали засады, взрывали поезда - южнее и восточнее Кракова. Нам помогали польские партизаны. В конце 1944 года моя группа случайно захватила инженера-картографа Зигмунда Огарека. Этнический поляк, мобилизованный в состав гитлеровской армии и служивший в тыловых подразделениях вермахта, он дал ценные показания о складе взрывчатки в Ягелонском замке – древней резиденции польских королей. Мы узнали, что немцы устроили там огромный склад боеприпасов, буквально вагонами завозили взрывчатку, снаряды, фаустпатроны. Все это гитлеровцы хотели использовать для уничтожения Рожновской плотины, мостов через реку Дунаец и самого города Кракова. И при отступлении – взорвать, чтобы затруднить отступление Красной Армии.

Мне удалось внедрить туда своего человека под видом грузичка, польского патриота. Мы ему дали мину замедленного действия, он зашел в замок и отнес мину прямо к снарядам...

В разгар наступления Красной Армии утром 18 января мина была приведена в действие – вражеский склад взлетел на воздух. Замок жалко, все-таки, исторический памятник. Взрыв был мощный, вокруг во всех домах повылетали окна, погибло порядка четырех сотен немцев. Но зато город практически не пострадал. А уже на следующий день в Краков вошли передовые части 1-го Украинского фронта под командованием маршала Конева.

Результаты вашей работы можно назвать потрясающими. В СМИ нередко упоминают, что руководство СССР не слишком жаловало вас наградами, хотя у вас их немало. Почему вас хотели, но так и не представили к званию Героя СССР? И лишь в 2007 году Владимир Путин вручил вам Героя России…

Результаты работы были хорошими. За годы войны звание Героя хотели дать даже дважды. Но… Наши кадровики в тылу не любили таких, как я. Никто не забыл, что когда-то я был унитер-офицером польской армии. Как такому давать звание Героя? Но зато у меня немало других наград. В Москве в 1945 году я сразу получил Орден Трудового Красного знамени.

В истории нашей страны были разные периоды, в том числе кризисные. Реформа спецслужб отразилась и на вас – на какое-то время вы даже вынуждены были уйти из органов и работать в ресторане. Расскажите об этом времени? Это было тяжело, обидно?

Ну, я сразу скажу, почему это было. В 1947 году я стал разведчиком-нелегалом и на 8 лет попал в Чехословакию. Предполагалось, что это будет некий трамплин, за которым, возможно, последует переброска в Канаду и США. Но этого не произошло. Стал чехом, работал слесарем на заводе. Ко мне относились очень хорошо, все показывали. Местные ребята считали, что я приехал на родину своих предков, помогали мне, а я быстро осваивал эту работу. Получил неплохое образование в машиностроительном техникуме, потом мог быть и механиком, и все починять умел, очень хорошая специальность у меня была. Там познакомился и со своей будущей женой Галиной Владимировной. По национальности она чешка, Гелена Гинцель. Запросил Центр, говорят: хочешь – женись, но если будет нужно, будь готов семью оставить. Так они меня готовили меня к переброске в Америку.

В 1955-м году, когда я вернулся в СССР, написал начальнику рапорт с просьбой дать мне возможность получить высшее образование. Но получил уклончивый ответ: мы этот вопрос рассмотрим, а сейчас у вас и так большой опыт работы есть, вы пока побудьте здесь, мы вас потом задействуем. И я был вроде как в резерве, на выполнении специальных заданий. А обоих руководителей моих, между тем, арестовали. Встал вопрос: что же делать со мной?

На Лубянке поменялось руководство. К тому времени у нас родилась дочь Ирочка, ей было уже 4 годика. Вместе с семьей я приехал в СССР. Меня крутили-крутили, хотели отправить в Белоруссию. Но подвели под сокращение и дали жилье в Москве в коммуналке на четыре семьи. Только здесь, жена узнала, кто я на самом деле.

А в ресторан как попал? Один знакомый со связями устроился замдиректором ресторана «Прага». Ну и подбирал людей со знанием иностранных языков. А я знал польский, чешский и немецкий. Остался в Москве. Зарплата вроде бы в ресторане небольшая, но все остальное у меня было. Несколько месяцев в ресторане проходил подготовку, узнал, какие блюда как готовятся, как нужно встречать иностранных гостей, кого за какой стол посадить. Наладил дисциплину среди официантов. Думаю, любую работу можно и нужно выполнять хорошо и добросовестно. Всегда есть где приложить силы.

Всегда молодым говорю о том, что никогда не надо опускать голову, нельзя думать, что все, это конец. В жизни все бывает – и взлеты, и падения. Главное, не отчаиваться. Вот и меня спустя какое-то время вновь вернули на службу. И я ведь очень доволен своей судьбой, особенно в последнее время. По мне, так великолепно жизнь сложилась. И звание полковника как-никак, а все-таки звучит.

Вам довелось работать с очень мощными фигурами советской разведки – Судоплатовым, Карасевым… Какие воспоминания у вас остались о них?

Судоплатов был человеком, во-первых, необычайно умным. А, во-вторых, очень ценил людей. Когда мы ходили в тыл, он всегда говорил: «Главное, берегите людей. Задачи надо выполнять, но людей берегите!». Если бы я вернулся к Судоплатову, не было бы никакого перерыва в моей военной карьере. Я бы остался работать с ним.

Ваши «командировки» и зарубежная работа закончились только в 1972 году. Но только в 1989-м вы окончательно расстались с органами госбезопасности. Чем были заняты в эти годы?

Без дела сидеть не люблю. Преподавал на Курсах усовершенствования офицерского состава КГБ и разведчиков-диверсантов, консультировал группу «Вымпел», до 1989 года продолжал работу в органах госбезопасности в качестве гражданского специалиста. Опыта много, почему не поделиться им с молодыми ребятами?

Вместе с ними выезжал на занятия. Одни засаду устраивали, другие видеонаблюдением занимались и визуальной разведкой. Чему-то учил, рассказывал, в итоге оценивал, как ребята сработали.

А задания бывают разные. Вот, к примеру, стоит предприятие. Задача: просмотреть, что за люди проходят на территорию, что там производится, какая охрана, можно ли в случае чего взрывать и т.д.

Если уж мы заговорили о молодежи, может быть, у вас есть свое решение проблемы патриотического воспитания? Все-таки сегодня с этим трудно.

Я думаю, все должно прийти в свое время. Сейчас время мирное, поэтому и воспитывать патриотические чувства не так легко. Впрочем, молодежь у нас разная, много и правильных ребят, которые все верно понимают.

Воспитывать нужно личным примером. Человек должен знать, что Родина одна, что есть задачи, которые в определенных обстоятельствах нужно выполнять. Но самое главное – никогда не опускать руки. Мне в жизни много раз казалось, что выхода нет. Но если ты не растерялся, выход всегда найдешь.

Алексей Николаевич, собираетесь ли в этом году на Парад Победы?

Пока не знаю, как сложится. В любом случае, поддерживаю связь с динамовцами. Обычно числа 8-го мая собираемся и решаем, как отметить наступающий День Победы. Пока мне еще никто не звонил.

****

Интервью закончено, мы сидим за чашечкой чая и говорим о том, что все в этом мире преходяще, только любовь к людям, к жизни заставляет человека совершать по зову сердца поступки, которые в дальнейшем становятся историческим подвигом. Мы условились с Алексеем Николаевичем встретиться 9 мая на его даче. Врожденная скромность белорусского парня не исчезла за век, а лишь настоялась и обрела крепость, как выдержанный коньяк. Потому и этот святой для нашей страны праздник он привык отмечать в кругу семьи… Пожалуй, эти светящиеся глаза еще долго будут стоять в моей памяти.



Алексей Николаевич Ботян

Родился 10 февраля 1917 года в белорусской деревне Чертовичи Вильненской губернии (80 километров западнее Минска). В марте 1921 года эта часть Западной Белоруссии отошла к Польше. После окончания школы Ботян был призван в польскую армию, в составе которой, командуя расчетом зенитного орудия, в сентябре 1939 года участвовал в боях с немцами. Под Варшавой сбил три "Юнкерса". Когда восточные районы Польши заняли советские войска, Ботян стал гражданином СССР. Работал преподавателем в начальной школе. Затем его направили на учебу в разведшколу НКВД. В ноябре 1941 года был переброшен за линию фронта. На территории Белоруссии и Украины его спецгруппа вела разведывательно-диверсионную работу в тылу врага.

После окончания войны Ботян работал в центральном аппарате внешней разведки. Неоднократно привлекался для выполнения заданий за рубежом, в частности, в Чехии. Консультировал сотрудников спецподразделения "Вымпел". Награжден двумя орденами Красного Знамени и Отечественной войны I степени, Трудового Красного Знамени, Мужества, «Виртути Милитари» (Польша), медалями, нагрудным знаком "Почетный сотрудник госбезопасности", Герой России.

Владеет немецким, польским и чешским языками. У Алексея Николаевича два правнука.

Автор: Мария Ракова