Анатолий МУКАСЕЙ: Зритель смотрит фильм глазами оператора

«Дайте жалобную книгу», «Берегись автомобиля», «Большая перемена», «По семейным обстоятельствам», «Сватовство гусара», «Дульсинея Тобосская», «Принцесса цирка», «Чучело», «Виват, гардемарины!»и «Гардемарины-2», «Тайны дворцовых переворотов»… На съемочной площадке Мукасей трудился с известнейшими советскими режиссерами: Эльдаром Рязановым, Роланом Быковым, Александром Зархи. А с режиссером Светланой Дружининой его связывает не только творческий союз, но еще и крепкие брачные узы. Вместе супруги живут уже почти 60 лет. 
Сегодня, помимо работы на съемочной площадке, великий оператор преподает курс операторского мастерства в киноакадемии Никиты Михалкова. О жизни оператора в киноискусстве, о настоящем, прошлом и будущем российского кинематографа мы беседуем с Анатолием Михайловичем Мукасеем.

Компьютерные игры – это не искусство

– Анатолий Михайлович, вы долгие годы снимаете фильмы. По вашему мнению, видеосъемка на мобильные телефоны, интернет-­ресурсы с любительским видео не убивают кинематограф как высокое искусство?

– Нет, это не имеет никакого отношения к высокому искусству. Это все­таки любительское дело. И его уровень остается любительским. Любительское видео используется, когда нужно зафиксировать какое­то важное и значимое событие или взаимоотношения между людьми. Это больше игра, чем искусство.

– Еще 50 лет назад кинематограф считался величайшим из искусств. А сейчас всё большей популярностью пользуется Интернет, компьютерные игры… Удается ли киноискусству сохранять лидерство?

– Это действительно так. Компьютерные игры нужны. Многие из них очень высокого качества и почти как кино. Здесь больше используется техники и современных компьютерных технологий. Но это не имеет отношения к кинематографу, потому что кино – это сценарий, сюжет, раскадровка, подбор актеров и игра актеров. Это совершенно другая драматургия, чем у компьютерных игр.

Хотя в играх тоже есть своя драматургия, свой сюжет, сценарий и так далее. Но нельзя сказать, что компьютерные игры являются искусством. Они остаются играми.

  – Как вы оцениваете современное положение кинематографа, особенно отечественного?

– У меня довольно странное ощущение. Я считаю, что настоящий кинематограф, настоящее искусство – это те картины, которые живут много лет. Потому что всё то, что связано с телевидением – это другой формат. Здесь человек посмотрел один раз телефильм, и второй раз вряд ли захочет. Сюжет довольно примитивный, драматургии не много. Здесь главное – завлекательность. Особенно это относится к детективам.

При этом и сегодня снимаются картины, которые можно смотреть и обсуждать. Но у меня возникает ощущение, что эти фильмы долго не проживут…

  

В кадре оператор должен заниматься живописью

– Подростки и молодежь с удовольствием смотрят фильмы типа «Трансформеров». Скажите, вам было бы интересно снимать подобные картины?

– Нет, поскольку эти фильмы построены на использовании компьютерных технологий. Здесь отсутствует искусство портрета, искусство живописи в кино. Здесь важен увлекательный сюжет, но он разворачивается в первую очередь при помощи компьютерных технологий.

– Для вас оператор – это технолог или все-­таки художник, творец?

– Я считаю, что оператор – это художник. На съемочной площадке оператор должен заниматься живописью.

В кадре должны быть красивые, живописные портреты. Женщины должны быть красивыми. Вообще я считаю, что кино должно быть красивым, а не технологически высокого уровня. Хотя современные технологии, компьютерная графика очень помогают кинохудожникам и операторам. Например, при воссоздании масштабных съемок, при съемке и моделировании трюков и так далее. Но душевность картины проявляется и в сценарии, и в режиссуре, и в съемочной группе.

– Известно, что даже самая красивая актриса не будет достойно выглядеть на экране, если ее «не любит» оператор. Вы согласны с этим?

– Я стараюсь актрис снимать красиво. Ведь женщина – это женщина. С мужчинами в этом плане проще: какой есть – такой есть. А женщин надо выстраивать, чтобы они действительно были красивыми. Например, на съемках Людмила Гурченко всегда спрашивала: «Как мне лучше встать? Куда голову повернуть?». И во время съемок она всегда учитывала советы оператора. 

 – Сложно было работать с Людмилой Марковной?

– Замечательно. Есть актеры и актрисы, которые очень точно чувствуют камеру, точно знают свой ракурс и с операторами советуются. Все большие артисты хорошо чувствуют камеру, свет, мизансцену и всё, что происходит в кадре.

– По вашему мнению, кто главный на съемочной площадке: актеры, режиссер, оператор, сценарист?

– Когда какой-­то режиссер говорит: «Я снял фильм», то это ерунда. Он не снял фильм. Фильм снял весь коллектив, вся компания. Когда собирается талантливая съемочная группа и совместно начинает работать, то у всех возникает единая точка зрения на сцену, и уже нельзя говорить о том, что главный кто-­то один. Конечно, всегда главным остается режиссер. Именно он принимает решение, что оставить в кадре, в картине. Но придумки идут от всех членов съемочной группы. Вообще, кино – дело коллективное.

  – Ваша супруга Светлана Сергеевна Дружинина – кинорежиссер. И вы вместе снимали такие картины, как «Виват, гардемарины!» «Гардемарины­2», «Тайны дворцовых переворотов». С кем вам сложнее работать на съемочной площадке – с ней или с другими режиссерами?

– Сложнее с супругой. Когда работаешь с другим режиссером, то, закончив съемку, возвращаешься домой и думаешь о других вещах. А здесь мы и дома со Светланой Сергеевной обсуждаем дальнейшую работу, процесс съемок. Творческий процесс не прекращается ни днем, ни ночью.

  – Получается, что именно Светлана Сергеевна выступает инициатором и руководителем?

– Конечно. Она же режиссер.

  – А в семейной жизни так же?

– Нет, в семейной жизни у нас всё совместно. Но и здесь после решения семейных и бытовых вопросов мы возвращаемся к обсуждению творческих проектов.

– Вы вместе уже почти 60 лет. В чем секрет такого крепкого брака?

– Мы занимаемся общим делом, причем постоянно. И у меня нет ощущения, что мы давно с ней живем. У меня ощущение, что мы только вчера с ней познакомились. Секрет в том, что мы оба любим кино, а его продлевает жизнь.

  – Но в мире искусства, в мире кино и шоу-­бизнеса очень много коротких скоротечных браков, увлечений…

– Это их дело. В мире кинематографа обычно режиссеры увлекаются актрисами, женятся на них. У нас же в этом смысле редкая пара. Я – оператор. Светлана Сергеевна – режиссер. Главное – мы занимаемся общим делом всю жизнь.

  – А как вы познакомились?

– Познакомились… Я окончил школу. Поступил во ВГИК. В это время приехала моя мама, а моя мама вместе с папой были разведчиками­нелегалами и работали за рубежом в течение 25 лет. И меня вместе с сестрой Эллочкой отвезли к маме в горы Гагры на дачу Сталина, чтобы спрятать маму. Мы втроем жили на этой даче. И там показывали картину «За витринами универмага», где снималась Светлана Дружинина. Я спросил маму: «Тебе нравится эта девочка?» «Кьюд, – ответила она. – Хорошенькая». «А хочешь я на ней женюсь?» Мама в ответ: «Я не буду возражать. Мне она нравится». А потом, уже во ВГИКе, мы познакомились со Светланой. Играли вместе в волейбол. Она дружила с моей сестрой Эллочкой. Так потихонечку всё и произошло.

 Чаплин задержал премьеру из-за Мукасеев

– Ваши родители были разведчиками-­нелегалами. Как это отразилось на вашем детстве? Оно, наверное, было экстремальным?

– Когда папа работал консулом в Лос­Анджелесе, я был совсем маленьким. У меня об этом какие­-то смутные воспоминания. Но остались домашние съемки – у отца была кинокамера. Запечатлена наша поездка к Чарли Чаплину, в которой участвовали и тогдашний посол СССР в США Максим Литвинов, а также помощник посла Андрей Громыко, который позже стал главой советского Министерства иностранных дел. Затем мои мама и папа перешли на нелегальную работу. Они очень редко появлялись дома: один раз в три или четыре года на три-­четыре дня. Иногда мы получали от них письма на папиросной бумаге. Иногда приходили от них посылочки: тряпочки какие­-то, ботиночки иностранные.

Я думаю, что мама и папа прожили довольно длинную жизнь, потому что нас, своих детей, они очень долго не видели. Поэтому это было компенсировано их долгой жизнью: папа дожил до 101 года, мама прожила 97 лет. Когда папе исполнилось сто лет, я спросил у него: «Папа, а какое у тебя ощущение от жизни?» Он ответил: «Ты знаешь, у меня такое ощущение, что я еще не жил». Еще я спросил: «Почему наш сосед Абель знаменитый, а вы с мамой нет?» А он в ответ сказал: «В нашей профессии знаменитыми становятся только те, кто провалился. А мы с мамой не провалились».

Я считаю своих родителей великими людьми. Сейчас мне их очень не хватает. Уже в зрелом возрасте, когда они были живы, я чувствовал себя ребенком. Сейчас их уже нет, и я, наверное, повзрослел…

  – Помните встречу с Чарли Чаплином?

– Нет, не помню. Только знаю из рассказов мамы с папой, что Чарли Чаплин очень любил Россию и помогал Советскому Союзу в годы Второй мировой войны. Он также любил моего папу. Моя мама была красивой женщиной и Чарли Чаплину она очень нравилась.

Однажды в Голливуде была премьера картины Чарли Чаплина «Великий диктатор». На просмотр были приглашены мои родители, но они задерживались. Чарли Чаплин даже задержал просмотр. Сказал: «Я не начну, пока Мукасеи не придут». Мукасеи пришли, все посмотрели этот фильм.

  – Вам не хотелось в жизни пойти по стопам родителей и тоже стать разведчиком?

– Такие мысли были. Нам даже, когда мы уже поженились со Светланой Сергеевной, предлагали подобное сотрудничество. Но мои родители сказали категорическое нет. «Мы без дома, без семьи, без детей, мы очень от этого страдали и не хотим, чтобы наши дети занимались этой профессией». И правильно. Тогда бы я не снимал кино.

Кино должно быть красивым

– А почему вы решили посвятить свою жизнь операторской работе?

– Мне с детства нравилось заниматься фотографией. Папа всё время крутился со своей кинокамерой, снимал домашнее видео. Вообще, кинооператор – это потрясающая профессия. Я считаю, что это единственная по-­настоящему кинематографическая профессия. Потому что любой член съемочной группы может работать, где угодно. Кроме оператора.

  – Ваш младший сын тоже стал кинооператором. Вы поддерживаете его выбор?

– Он замечательный парень. Замечательный кинооператор. Я поддерживаю его выбор профессии. Он занимался съемками музыкальных видеоклипов, а также снял много замечательных картин – «Даун Хаус», «Жесть», сериал «Охота на изюбря». А когда я его спрашиваю, почему сейчас не снимаешь кино, отвечает, что неинтересно снимать по тем сценариям, которые предлагают. Поэтому он занимается поставками съемочной аппаратуры.

  – Анатолий Михайлович, сейчас вы преподаете операторское искусство в кино­академии Никиты Михалкова. Как вы оцениваете ваших учеников? Чему стараетесь научить их?

– На моем курсе всего пять человек. Эти люди пришли сюда с профессией. Мы много общаемся и занимаемся. Проходит очень много мастер-­классов. Люди подготовленные, обладающие художественным вкусом. Другое дело, что их нужно поправлять и направлять. Я хочу, чтобы они были художниками. Еще раз повторю: кино должно быть красивым. Поэтому своим ученикам я говорю очень простые вещи: снимайте кино так, чтобы было красиво. Занимайтесь живописью, ходите на выставки и развивайте свой художественный вкус.

Чтобы стать хорошим оператором, нужно работать и снимать. Поэтому каждую работу нужно делать на высочайшем уровне. Надо вкалывать, снимать и снимать. Но нужно помнить, что многое зависит от режиссера, с которым работает оператор.

  – В завершение нашей беседы что бы вы хотели пожелать читателям и зрителям?

– Я хочу им пожелать, чтобы они смотрели не всякое барахло, которое показывают по телевизору, а настоящее искусство.

Автор: Александр Скворцов