Святитель Лука (Войно-Ясенецкий): В Бога надо просто верить

Жизнь профессора и святителя Луки начиналась именно здесь, на Крымском полуострове. Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий родился 27 апреля 1877 года в Керчи в семье провизора. В конце 80-х годов Войно-Ясенецкие переехали в Киев. К тому моменту семья состояла из семи человек: отец, мать, две дочери и трое сыновей. Феликс Станиславович хоть и был католиком, но своих взглядов детям не навязывал. Семейные отношения в доме определяла мать, Мария Дмитриевна. Она сама воспитывалась в православных традициях, и вера ее выражалась в добрых делах, которые она делала во славу Божию.

С детских лет у Валентина Феликсовича обнаружились способности к живописи. Параллельно с гимназией он заканчивает Киевское художественное училище. Но в самый последний момент решает, что не вправе заниматься любимым делом, «а обязан заниматься тем, что полезно для страдающих людей». Он с юных лет стремился быть полезным для крестьян, так плохо обеспеченных медицинской помощью. Это стремление и заставило поступить Войно-Ясенецкого на медицинский факультет Киевского университета. Учился он хорошо, и неожиданно для самого себя увлекся анатомией. «Из неудавшегося художника я стал художником в анатомии и хирургии», – говорил он, вспоминая свою жизнь.

Практика хирурга-врача началась во время русско-японской войны (1904 год), куда отправился в составе медицинского отряда Красного Креста Войно-Ясенецкий. Отряд расположился в Чите. Практически сразу же стал оперировать на костях, суставах и черепе. Он владел феноменальными способностями, истинным талантом в этой области. Здесь же, в Чите, святитель Лука женился на Анне Васильевне Ланской. В 1916 году Войно-Ясенецкий защитил свою монографию «Регионарная анестезия» как диссертацию и получил степень доктора медицины. Эта работа произвела огромное впечатление на профессора Мартынова: «Мы привыкли к тому, что докторские диссертации пишутся обычно на заданную тему, с целью получения высших назначений по службе, и научная ценность их невелика. Но когда я читал Вашу книгу, то получил впечатление пения птицы, которая не может не петь, и высоко оценил ее».

1917-й год был сложным не только для страны, но и лично для Валентина Феликсовича. Жена медленно угасала, тяжелый недуг отбирал последние силы. По клеветническому доносу Войно-Ясенецкого арестовали. Наступали сложные времена. Хоть с помощью Божией и удалось избежать неминуемой гибели доктору, жену спасти не удалось – в возрасте 38 лет супруга умерла. По промыслу Божьему Святитель Лука пригласил в дом операционную сестру Софию Белецкую, которая помогала бы ему управляться с детьми и по хозяйству. Видимо, чувствовал, что путь его жизненный будет непрост.

В конце 1920 года Валентин Феликсович произнес речь о положении дел в Ташкентской епархии на епархиальном собрании. Это выступление произвело большое впечатление на слушателей, особенно на правящего архиерея – епископа Ташкентского и Туркестанского Иннокентия (Пустынского). Он отвел Войно-Ясенецкого в сторону и сказал: «Доктор, вам надо быть священником!». «Слова Преосвященного Иннокентия я принял как призыв, – вспоминает Святитель Лука. – И, не размышляя, сказал: «Хорошо, Владыко! Буду священником, если это угодно Богу!». Вопрос о рукоположении был решен так быстро, что ему даже не успели сшить подрясник.

Вспомните, какие это были смутные времена. Времена, когда все святое отрицалось, а религия попиралась безбожниками. Но профессор медицины Войно-Ясенецкий свой путь избрал: он был врачом и священником, не оставляя ни одно свое призвание. Он исцелял тела и души людские.

Начались тяжелые годы ссылок и заключений. Первое заключение было по обвинению по статьям 63, 70, 73, 83, 123 УК. По сути, гонение за религиозные убеждения. Святителя отправили в Ташкентскую тюрьму, где он и закончил первую часть «Очерков гнойной хирургии». Впоследствии книга была издана и пользуется большой популярностью у практикующих врачей по сей день. 9 июля 1923 года епископ Лука, а вместе с ним и протоиерей Михаил Андреев, были освобождены под подписку о выезде на следующий день в Москву в ГПУ. Опечаленные прихожане пытались помешать отъезду святителя на допрос.

Святитель Лука описывает один из допросов так: «Чекист спрашивал меня о моих политических взглядах и о моем отношении к советской власти. Услышав, что я всегда был демократом, он поставил вопрос ребром: «Так кто Вы – друг или враг наш?». Я ответил: «И друг, и враг. Если бы я не был христианином, то, вероятно, стал бы коммунистом. Но Вы возглавили гонение на христианство, и поэтому, конечно, я не друг Ваш». Долгое следствие закончилось 24 октября 1923 года высылкой епископа в Нарымский край, далее в Таганскую тюрьму, а оттуда отправился он в свою первую ссылку в Енисейск.

В Енисейске епископ стал вести прием больных, от желающих не было отбоя. Люди, нуждающиеся в выздоровлении тела, записывались на прием за несколько месяцев вперед. А для лечения душ епископ Лука стал совершать богослужения на дому и даже постриг в монашество двух послушниц из закрытого женского монастыря, дав им имена своих небесных покровителей, Валентина и Луки.

Популярность епископа не давала покоя ГПУ – епископа отправили в новую ссылку, в деревню Хая севернее села Богучаны. Дальше начались скитания: обратно в Енисейск, затем в Туруханск. Но молва людская и слава великого доктора душ и тел опережала самого профессора. Пока он скитается по лагерям и ссылкам, его научные труды распространяются в Советском Союзе и за рубежом. Так, в 1923 году в немецком медицинском журнале «Deutsche Zeitschrift» публикуется его статья о новом методе перевязки артерии при удалении селезенки, а в журнале «Archiv fur klinische Chirurgie» публикуется статья о кариозных процессах в реберных хрящах и их хирургическом лечении. 20 ноября 1925 года в Туруханск пришло постановление об освобождении гражданина Войно-Ясенецкого. Профессор вернулся в Ташкент.

В Ташкенте был разрушен кафедральный собор, осталась только церковь Сергия Радонежского, в которой служили священники-обновленцы. Протоиерей Михаил Андреев требовал от епископа Луки освятить этот храм. После отказа Андреев перестал подчиняться и доложил местоблюстителю патриаршего престола Сергию, митрополиту Московскому и Коломенскому, который попытался перевести Луку то в Рыльск, то в Елец, то в Ижевск. По совету ссыльного митрополита Новгородского Арсения, епископ Лука подал прошение об увольнении, которое было удовлетворено.

Профессор Войно-Ясенецкий не был восстановлен на работе ни в больнице, ни в университете. Он занялся частной практикой. По воскресным и праздничным дням служил в церкви, а дома принимал больных, число которых достигало четырех сотен в месяц. Хирурга любили, и вокруг всегда находились молодые люди, которые за возможность учиться у великого профессора добровольно помогали.

5 августа 1929 года покончил с собой профессор-физиолог Среднеазиатского (бывшего Ташкентского) университета И.П. Михайловский, который вел научные исследования по превращению неживой материи в живую, пытавшийся воскресить своего умершего сына. Итогом этой работы стало психическое расстройство и самоубийство. Жена покойного профессора обратилась к епископу Луке с просьбой провести похороны по христианским канонам (для самоубийц это возможно только в случае сумасшествия). Как врач, Валентин Феликсович подтвердил сумасшествие медицинским заключением.

В этом же году ОГПУ сформировало уголовное дело: убийство Михайловского якобы было совершено его «суеверной» женой, имевшей сговор с Войно-Ясенецким, чтобы не допустить «выдающегося открытия, подрывающего основы мировых религий». Так 6 мая 1930 года Валентин Феликсович вновь был арестован.

Во второй половине августа 1931 года Войно-Ясенецкий отправлен в ИТЛ «Макариха» недалеко от города Котлас Архангельской области, вскоре на правах ссыльного был переведен в Котлас, а затем и в Архангельск, где вел амбулаторный прием. В 1932 году поселился у потомственной знахарки В. Вальневой. Войно-Ясенецкого оттуда вызывали в Москву и предлагали хирургическую кафедру в обмен на отказ от священнического сана. И, не смотря на то, что в тех условиях, в которых оказался епископ, да и вся Русская православная церковь, священнического сана святитель Лука снимать не собирался.

После освобождения в ноябре 1933 года епископ Лука встречался с митрополитом Сергием, но отказался от возможности занять какую-либо архиерейскую кафедру, поскольку надеялся основать НИИ гнойной хирургии. Войно-Ясенецкий получил отказ наркома здравоохранения Федорова, но, тем не менее, сумел добиться публикации «Очерков гнойной хирургии». По совету одного из архиереев Войно-Ясенецкий поехал в Феодосию, а затем решил вернуться в Архангельск, где два месяца вел прием в амбулатории. Очевидно, что профессор искал себя и раздумывал, как лучше поступить. После некоторых сомнений он обосновывается в Андижане, где оперирует, читает лекции, руководит отделением Института неотложной помощи. Здесь Бог посылает новое испытание: Войно-Ясенецкий заболевает лихорадкой паппатачи. Осложнение дало отслойку сетчатки левого глаза, две операции не принесли результата – профессор Войно-Ясенецкий ослеп на один глаз.

24 июля 1937 года Валентина Феликсовича арестовывают в третий раз. Ему в вину вменяется создание «контрреволюционной церковно-монашеской организации». Следствие получило признания в контрреволюционной деятельности проходивших по этому же делу других священнослужителей. Начались длительные, мучительные допросы, но святитель Лука отказывался признавать вину и называть имена «заговорщиков». В начале 1938 года ни в чем не признавшийся епископ Лука был переведен в центральную областную тюрьму Ташкента. Уголовное дело в отношении группы священников возвращено из Москвы на доследование, а материалы в отношении Войно-Ясенецкого выделены в отдельное уголовное производство. В связи с расстрелом основных свидетелей, дело рассматривалось на особом совещании при НКВД СССР. Приговор пришел только в феврале 1940 года: 5 лет ссылки в Красноярском крае.

С марта 1940 года святитель Лука работал хирургом в районной больнице Большой Мурты, что недалеко от Красноярска. В годы ссылки профессор не только лечил людей, но и ни на минуту не оставлял своих научных изысканий. Талант ученого всегда стремился наружу и выплескивался в научных трудах профессора и священника.

В начале 1944 года он получил телеграмму о переводе в Тамбов, там Лука возглавил Тамбовскую кафедру. Кафедральным храмом архиепископа стала открытая за полгода до его приезда в Тамбов городская Покровская церковь. В числе семи старейших по хиротонии архиереев в феврале 1945 года святитель Лука награжден патрархом Алексием правом ношения бриллиантового креста на клобуке «во внимание к архипастырским трудам и патриотической деятельности». В декабре 1945 года за помощь Родине архиепископ Лука был награжден медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне».

В начале 1946 года постановлением СНК СССР с формулировкой «За научную разработку новых хирургических методов лечения гнойных заболеваний и ранений», изложенных в научных трудах «Очерки гнойной хирургии», законченном в 1943 году, и «Поздние резекции при инфицированных огнестрельных ранениях суставов», опубликованном в 1944 году», профессору Войно-Ясенецкому была присуждена Сталинская премия первой степени в размере 200 000 рублей, из которых 130 тысяч он передал в помощь детским домам. Святитель Лука был единственным священнослужителем, удостоенным этой премии.

5 апреля 1946 года епископа Луку переводят в Симферополь.

******

Здесь бы мы хотели продолжить наш рассказ о святителе в форме интервью, поскольку лучше очевидца никто не передаст быт святого и ученого. Слово – внучатой племяннице святителя Луки Майе Дмитриевне Прозоровской.

– Майя Дмитриевна, вы прожили под одной крышей со святителем Лукой 15 лет. Это большая часть жизни. Как так получилось, расскажите, пожалуйста?

– С чего я могу начать… Святитель Лука в 1946 году получил назначение в Крым из Тамбова. И тут же пригласил нас к себе. В мае приехал он, а в июне уже мы стояли на пороге его дома. (Улыбается). Дело в том, что моя мама Вера Владимировна Прозоровская (в девичестве Войно-Ясенецкая), дочка старшего брата святителя, росла и воспитывалась в семье родителей Луки. Поэтому с ним тесно общалась. Она обожала своего отца Владимира – моего деда. К сожалению, он рано умер, и всю свою любовь к отцу мама перенесла на Дядечку – так мы ласково называли святителя.

– Знали ли вы до встречи со святителем о его жизни?

– Конечно, мы знали. Знали о том, что он был в бесконечных ссылках, очень переживали. Но другого общения, к сожалению, до определенного момента не было. Война нас с мамой застала в маленьком городке Полтавской области на Украине. Отца моего репрессировали в 1938 году как врага народа, мы с мамой остались вдвоем. Как только в 1943 году освободили Украину, мы получили телеграмму от Дядечки Луки. В этом письме он попросил у нас точный адрес проживания. Оказывается, нашел нас через свою сестру Викторию Феликсовну, которая жила под Киевом. Так завязалась родственная переписка. Он поддерживал нас в своих письмах морально и говорил, что как только его как архиерея переведут на постоянное место служения, он пригласит нас переехать к нему.

– Скажите, а вот эти письма были всегда деловыми или напротив?

– Знаете, несмотря на то, что он был великим профессором, ученым и настоящим служителем Божьим, он никогда не забывал позаботиться о нас с точки зрения мирского. В письмах напоминал, чтоб мама не забыла «купить пуд муки и сала для внучки» (так он называл меня). Заботился абсолютно обо всем и обо всех. Казалось, что в его голове умещается тысяча дел, и для каждого человека в его сердце было место. Такой вот был человек.

– После окончания войны он вас пригласил. Испытывали волнение, отправляясь в неизвестное место?

– Месяца не прошло после того, как Дядечка Лука обосновался в Крыму, а мы уже приехали. Вы поймите, это было послевоенное время, все люди пытались найти своих родственников. Конечно, мы были просто счастливы приехать к своему любимому Дядечке, и было совершенно не важно, куда. Главное – вместе. Две недели добирались на перекладных, в товарных вагонах. Наконец, приехали. Как сейчас помню, от вокзала на трамвае добрались на ул. Госпитальную, дом 1. Смотрим и глазам не верим: хибара какая-то стоит. Думаем, ничего себе, наш Дядечка в каких условиях живет. Но, слава Богу, оказалось, что мы не туда приехали, нам надо было на Госпитальную, а мы приехали на Нижнюю (смеется).

Мы заходим, а Дядечка сидит за столом спиной к заходящему солнцу. И первое впечатление: над его головой как будто нимб из лучей заходящего солнца. Все сияло – и седые волосы и борода. Вообще, он был очень статный и добрый человек. Доброта шла изнутри: глаза, легкая полуулыбка – все излучало доброту и тепло. Вот так мы и прожили с ним 15 лет как один день...

– Что вас удивило больше всего?

– Его квартира. Он занимал две комнаты на втором этаже многоквартирного жилого дома. Рядом с ним по соседству на этой же площадке жили три семьи. Одна общая кухня, туалет во дворе, колонка с водой на улице. Но Дядечка никогда ни на что не жаловался, не было даже слова недовольства. Важно отметить, что двери в комнаты никогда на ключ не закрывались, замков не было. Утром приходила монахиня и готовила ему завтрак, обед и ужин, а после уходила.

– Как ваш приезд отразился на образе жизни святителя Луки?

– Моя мама была очень энергичной женщиной. Она смогла организовать быт: воду провели, поставили колонку, которая отапливалась дровами, а со временем удалось и ванну установить. Одним словом, с нашим появлением быт в доме Дядечки изменился. После стольких мучений, что выпали на его долю, ноги его стали болеть. В баню он ходил пешком, но впоследствии каким-то чудом удалось договориться насчет машины. Мама даже уколы научилась делать и ставила каждый вечер ему. Но не только мы изменили жизнь Дядечки, ведь он изменил и нашу. Конечно, было тяжело, но Дядечка был заботлив, внимателен, видел, что мама устает.

Кстати, бескорыстен он был совершенно! Однажды он успешно прооперировал жену какого то большого политического деятеля, и благодарность их просто не знала границ. Они пришли к святителю и спросили, как смогут благодарить его за спасение жизни, предлагали деньги, звания. Но Дядечка, опустив глаза на свои ботинки, сказал: «Мне бы шнурки новые… Эти совсем поизносились». И больше от них ничего не принял.

– Каким был его распорядок дня?

– К восьми часам утра он был уже готов отправляться в храм. Служил ли он каждый день, я точно не знаю, но ежедневно проповедовал. Вернувшись из храма, завтракал. Очень любил есть из пиалы. Есть даже такая фотография, где он сидит за столом, рядом небольшая пиала, в ней гречневая каша и рядом на блюдечке кусочек хлеба лежит. Питался очень просто, был совершенно неприхотливым человеком. Далее занимался какими-то делами, обсуждал проблемы со священнослужителями. Когда пришел к власти Хрущев, забот прибавилось, ведь он закрывал церкви. Это было для Дядечки концом света, очень переживал. Перед обедом он час стоял перед аналоем и иконостасом и молился. В это время его уже никто не беспокоил. Между часом и двумя – обед в своей большой комнате, где принимал и служителей, и больных. После обеда отдыхал на диване. А потом с четырех до пяти – прием пациентов.

На дверях висела скромненькая табличка: прием больных с 16 до 17, кроме субботы и воскресенья. Всех принимал бесплатно. Мама вела запись в очередь. Время было послевоенное, не было ничего. Люди тянулись к Дядечке. Важно отметить, что запись производилась с диагнозом. Ему было совершенно безразлично – русский обратился, еврей, татарин… Кстати, через дорогу жил раввин, который приходил в гости к Дядечке и они подолгу беседовали, что-то обсуждали. Я бы сказала, что они были друзьями. После приема больных читал газеты, журналы, медицинскую и религиозную литературу, чтобы быть в курсе всех важных событий.

Заметьте, у него не было никогда плохого настроения. Он никогда ни на кого не срывался. Бывал, конечно, строг, когда касалось работы, но это была строгость, а не злость. Спал Дядечка на черной железной кровати в маленькой комнате. Рядом стоял фанерный шкаф, где у него висели рясы и подрясники, там же был и умывальник с водой, стоял большой сундук, но почему-то пустой.

Летом мы с мамой ездили в Алушту. Каждое лето Дядечка снимал скромный домик, и мы всегда были с ним. Два года назад мы с моей внучкой Майей съездили и нашли этот домик. Хозяин очень удивился и обрадовался, что там когда-то жил Святитель Лука. В Алуште, когда несколько раз приезжали его дети, профессора медицины, мы собирались вечерами на веранде, и он диктовал нам свои мемуары.

Самые тяжелые рассказы были о пытках и заключении. Была даже издана книга «Я полюбил страдание». Он много рассказывал нам о своих мытарствах, о тех 11 с лишним годах, которые он провел в тюрьмах, ссылках. О том, как его пытали, как сутками держали в деревянном ящике, в котором можно было только стоять, пока он не терял сознание. Затем обливали холодной водой и снова волокли на очередной допрос... Он говорил об этом настолько спокойно, ни капли ненависти злобы обиды не было в его словах! Складывалось ощущение, что человек рассказывает словно не о себе… Все записывала его секретарь Евгения Павловна Лейхвельт, а после была издана эта книжечка.

Еще он нам рассказывал про военные годы – как жил в каптерке в невероятных условиях, как сестры его подкармливали. Целые эшелоны приходили с ранеными, а он с гордостью вспоминал, что больные его любили. Ему отправляли самых безнадежных раненых, а он боролся за каждую конечность, очень болезненно относясь к ампутациям. И когда он заходил в госпиталь, исцеленные раненые вставали, а кто не мог, поднимал костыли вверх в знак признания и благодарности!

Всегда неукоснительно соблюдал пост, даже в последние годы, когда был почти без сил, служил и постился. Предложишь ему, бывало, чашечку бульона, дескать, Дядечка, надо же для здоровья! А он: «Чтоб я не слышал этих разговоров! Не произноси при мне это!». Надо сказать, что был очень строг, в первую очередь, к себе. Но и со своих духовных чад требовал строгого соблюдения закона Божия.

– Вся жизнь святителя говорит о том, что он был рядом с Богом. А с какими просьбами он обращался к Всевышнему?

– Я вам на это расскажу одну небольшую, но очень красноречивую историю. Одна знакомая написала святителю, что теряет зрение. Он ей ответил, что у него та же самая проблема, но он не решается обратиться к Богу с такой просьбой. Пожалуй, в этой истории есть ответы на многие вопросы.

– Приходили ли к святителю Луке представители власти?

– Первое время к нему шла вся симферопольская элита и интеллигенция. Врачи, артисты и т. д. Но в заутреню в храме появлялись некие люди и фотографировали тех, кто к нему приходил. После чего всех увольняли с работы. Вот такие были времена. Но люди все равно приходили.

Пришла как-то семейная студенческая пара, он уже войну прошел, она – помоложе. На завтра женщине была назначена операция по удалению раковой опухоли груди. А святитель сказал: ничего у тебя нет, иди спокойно, операция не нужна. Спустя годы они выучились, он стал главным врачом в рабочем санатории, она – лаборантом, мы дружили семьями, никто не вспоминал про этот рак. И подружку она свою приводила со щитовидкой – ту тоже святитель отправил домой, эта женщина до сих пор жива. А я вот думаю: то ли он диагност такой был, то ли уже тогда обладал чудом исцеления?

Еще несколько случаев из его биографии, которые меня потрясли. Когда война началась, он писал в Москву, чтобы его направили работать в госпиталь, помогать раненым, просился из ссылки на фронт. «После окончания войны готов продолжить ссылку», – было написано в этом письме. Получается, что он предвидел, что война закончится нашей победой, а он вернется домой? Здесь и безусловная вера в победу, и примерное принятие своей сложной судьбы… На иконах Святитель Лука суровый и неприветливый, но он был не таким – он был воплощением света и очень располагающим к себе. Он приятно смеялся, а иногда просто заразительно хохотал!

Потом я вышла замуж, родился сын. И когда мы с сыном заходили к Дядечке под благословение, он сидел за столом и говорил: «Самый главный пришел». У него была совершенно необыкновенная улыбка, которая преображала лицо. Он светился! Я как сейчас слышу: «Самый главный пришел».

– А вам лично помог святитель?

– Кроме того, что жить с ним было крайне комфортно, я вам расскажу одну любопытную историю. Когда я закончила 9-й класс, стала поступать в институт на инфак. Сдала все экзамены, пришла, а в списках меня нет. Оказалось, одна преподавательница на комиссии сказала: кого вы принимаете? Это родственница попа! Ну, мы к Дядюшке со слезами. Дядечка написал письмо Сталину, пришел ответ: принять. Но в институте начали ломать комедию, сослались, что формулировка в ответной телеграмме была не та. Дядечка снова написал Сталину, и снова пришел ответ: принять! Приняли, а через 4 года я с красным дипломом закончила институт. Спустя время, но уже при Хрущеве, история с «родственницей попа» повторилась. Кто-то написал служебную записку, что я учу детей, но все закончилось благополучно, ведь я и сама не робкого десятка.

– Получается, что святитель Лука мог так вот запросто и Сталину письмо написать?

– Да. Мог. И телеграмма нам пришла на синем бланке.

– А лично со Сталиным он когда-нибудь встречался?

– Нет. На этот счет ходят разные байки, дескать, он и лечил его. Но этого никогда не было. Сам же Дядечка никогда плохого слова о Сталине не сказал, хотя и посадили его, и пытали… Он говорил, что тезисы коммунистические во многом совпадают с религиозными, но вот во что их превратили и как перевернули – это уже другая история.

– Как судьба привела его к Богу?

– Он всегда был религиозным. Как и его отец. Мать у него была очень добрая, помогала домам престарелых, а вот в церковь ходила редко. Он же в Киеве в художественном училище учился, уже тогда ходил в Лавру и писал старцев, быт церковный… В музее это все есть. Когда было лихолетье, а он уже был врачом и профессором, Лука пришел к выводу, что мало лечить тело, надо лечить и душу. Так он и пришел к Богу. Вот и пациенты приходили кто с чем – кто за телесной помощью, а кто за душевной. Отказа не было никому. Вся его жизнь – это стойкость, преданность вере.

В одной из своих проповедей он сказал: «Доказать существование Бога невозможно. Но то, что он есть, – это бесспорно. Надо просто верить». Ему же предлагали и клиники, и служебный рост. Но он стоял на своем. Одиннадцать лет он сознавал, что мог бы спасать людей, а его гноили в лагерях…

– Спустя сколько лет после смерти святителя его канонизировали, что стало тому причиной?

– Отошел к Богу Дядечка в 1961 году. Но всенародное почитание архиепископа не прекращалось. Не только духовные чада приходили на могилу святителя, но и все, кто жаждал душевных и телесных исцелений. Владыка Лазарь, архиепископ Симферопольский и Крымский, решил заняться вопросом канонизации. Он приложил максимум усилий для этого и в ноябре 1995 года определением Синода Украинской Православной Церкви архиепископ Симферопольский и Крымский Лука был причислен к лику местночтимых святых. 20 марта 1996 года состоялось торжественное перенесение честных останков святителя в кафедральный Свято-Троицкий собор. Это была торжественная церемония, на которую собрались все родственники архиепископа Луки, духовные чада и паломники. И по сей день мощи Святителя Луки покоятся в этом храме, а я уже со своей внученькой прихожу к Дядечке за помощью и благословением.

Мне кажется очень знаменательным тот факт, что по новому календарю день рождения святителя Луки выпадает именно на 9 мая, и его день рождение отмечали именно в этот день. Еще более интересно, что день присоединения Крыма к России 18 марта совпал с днём обретения мощей святителя Луки. Думаю, есть здесь Божий промысел, словно бы святитель благословил…

Наша теплая встреча с Майей Дмитриевной и ее внучкой Майей Тум подошла к концу. Можно было бы бесконечно слушать рассказы о великом ученом и святом Войно-Ясенецком. Та доброта и искренность, с которой пожилая женщина вспоминает своего родственника, ярче всяких фильмов рассказывает не только о быте тех дней, но и четко передает портрет святого и ученого.

В нашей жизни не бывает случайностей. Жизнь святителя Луки началась на Крымском полуострове и закончилась там. Именно во времена смутных событий, когда крымской земле так нужна поддержка свыше, святитель Лука вернулся на родину. Земной путь его был тернист, но врач Войно-Ясенецкий не только смог сохранить в сердце любовь к Богу, но и доказать связь науки и божественного промысла. Он и сейчас помогает крымчанам своими молитвами.

Автор: Мария Ракова в соавторстве с Майей Тум